Поиск ответов на простые и не очень простые вопросы

LMA ("лирика" сокращена (точки), оставлена преимущественно СУТЬ)

..................................

ВОПРОС №1

1. Основным утверждением Склярова, на котором он строит всю пирамиду своих фантазий, является декларация им невозможности в ручную добиться той же точности и качества обработки камня, которое имеет место в некоторых древних сооружениях. Отсюда вывод, что это все строили или некая сверхцивилизация, или залетные пришельцы или что-то подобное еще.
Демонстрирую я своих фильмах эти сооружения, Скляров приводит к качестве аргумента современный завод по станочной обработке камня, на что потенциальные лохи и покупаются без всяких вариантов. Ведь действительно, как это люди могли в ручную сделать то, что и сорвеменными то методами на больших красивых станках с компютерным управление не всегда можно сделать. Как на это не купиться? Вот и покупаются - беспроигрышный вариант. Но на самом деле все не так просто как это представляет своим зрителям г. Скляров......

2. А зачем г. Скляров стал приводить в пример станочную обработку, а не привел в качестве примера то, что было реально сделано людьми в ручную. Речь то идет о ручной обработке. При чем тут станок то вообще? Так вот, оказывается есть таки примеры именно ручной обработки камня с очень высокой точность и удивительным качеством. И за ними не надо никуда даже ездить. У многих они вообще по самым боком, можете хоть завтра пойти и погядеть.

3. Собствено сам вопрос (комплект вопросов).
а) Что может г. Скляров сказать о факте ручного изготовления в 1829-34 годах, т.е в начале 19 века всем известной Александровской колонны, что стоит на Дворцовой площади Петербурга?
б) Как реальный факт ее ручного изготовления соотноситься с его утверждениями, что так нельзя сделать вручную?
в) Если вы, г.Скляров, не согласны что Александровскую колонну сделали вручную, то предоствьте копии архивных документом, из которых будет очевидно понятно как и на каком таком станке обрабатывали детали Александровской колонны. (Под станком понимается устройство для позиционирования и перемещения инструмента в процессе обработки)


Примечания к вопросу №1
1. Что следует из отрицательного ответа г. Склярова? Т.е. если Александровскую колонну действительно сделали вручную? Что, кстати и так следует из всех источников - это ручная обработка.
А следует из этого то, что все фантазии г. Склярова в этом случае, не имеют под собой ровным счетом никакой базы. ....................
Если одни люди могли сделать подобное вручную, то и другие с таким же успехом могли это сделать. Это очевидно любому человеку с здравым умом.
А все его сверхцивилизаци и пришельцы, соответвено тут уже являются лишними сущностями. И это тоже очевидно.
Так же из этого следует, что г. Скляров вообще не предполагал искать примеры выскокачественой ручной обработки в исторически задокументированых эпохах, как вредные его фантазиям. Расчитывая на незнание этих примеров большинством публики, он просто про них не стал ничего говорить. Или, как вариант, - он сам ничего про такие примеры не знал, что более чем вероятно и еще более позорно.

2. О чем, сообственно идет речь.
Александровская колонна. арх. Монферран. Построена 1829г - 1834 гг. Самая большая монолитная колонна в мире. Т.е. ее ствол - это единый кусок камня.
Каменная часть основания состоит из сборного основания из больших гранитных блоков и большой гранитной тумбы в чистом виде весящей 410 тонн. Сам ствол в чистом виде весит 600 тонн. Заготовка для него по разным даным весила от 1300 до 4000 тонн. И тумбу и колонну устанвливали на их место в виде заготовок у которых были обработаны только сопрягаемые при установке поверхности. У тумбы нижняя и верхние плоскости, у колонны нижний торец. Все остальное делали уже после установки.

Вот ссылка на статью о Александровской колонне с официального сайта Эрмитажа. В ней описан весь процесс работ с оригинальными иллюстрациями самого Монферрана. Там есть и иллюстрации, как вырубали заготовку в карьере - все в ручную.

АЛЕКСАНДРОВСКАЯ КОЛОННА

Так вырубали заготовку - все вручную


Так обрабатывали тумбу - никаких станков нет, все в ручную


Что получилось после этой ручной обработки


и большое разрешение
http://static.panoramio.com/photos/original/5694070.jpg

Несложный расчет показывает, что для того что бы колонна стояла строго вертикально надо было обработать с точностью порядка 0.1 мм на расстоянии в 4,5 метра следующие поверхности - нижние поверхности блоков основания, верхние поверхности блоков основания, нижнюю поверхность тумбы, верхнюю поверхность тумбы, нижний торец загтовки колонны (при этом еще и сделать его строго перпендикулярным оси загтовки). Итого три огромных поверхности на двух заготовках весов более 410 тонн и более 600 тонн и несколько на самых нижних блоках основания. При этом надо было не только достичь такой точности на блоках поменьше, но и потом собрать их с такой же точностью.

Откуда взялась эта цифра 0,1 мм? Если сложить такую погрешность изготовления на пяти опорных и сопрягаемых поверхностях, то мы получим общую погрешность в 0,5 мм и в этом случае отклонение оси колонны от вертикали на самом верху колонны будет примерно 1 см. А вообще то говорят, что она стоит совсем идеально верикально, т.е. точность тогда еще выше должна быть. Впрочем, можно предположить, что конструкцию, включающую основание с тумбой, прежде чем ставить на них заготовку колонны, не сколько обрабатывали точно между собой, сколько очень точно выставили по верхней плоскости тумбы. Но и в этом случае все равно остаются две поверхности, которые должны были быть обработаны - это верхняя поверхность тумбы и нижний торец заготовки колоны. А это будет примерно 0,2 - 0,3 мм на 4,5 метра длины. Что все равно более чем достаточно для обсуждаемого вопроса.

Теперь насчет станочной обработки. Суть точности станочной обработки заключается в точности позиционировании станком инструмента относительно заготовки и премещении этого инструмента относительно заготовки в процессе обработки (или наоборот - перемещение заготовки относительно инструмента). В любом случае заготовка должна находиться или внутри конструкции станка (если речь идет о полной обработке заготовки) или станок должен быть закреплен на заготовке (если заготовка слишком большая и речь идет о локальной обработке, т.е. обработке небольшого участка). Иначе говоря, это сам станок эту точность и задает. Его конструкция задает. Соотвествтено все виды обработки, где итструмент позиционируется относительно заготовки рукой человека будет называться ручным. И в этом смысле нет никакой разницы между каменным зубилом древних людей и твердосплавным пневмомолотком современных рабочих. Это вроде бы должно быть всем понятно. А раз понятно, то и получается, что чем бы не обрабатывали Александровскую колонну, ее обрабатывали вручную. Это очевидно во первых из того, что обрабатывали ее прямо на месте после установки заготовки(документальный факт), а во вторых из размера и масс ее деталей. В какой станок в начале 19 века можно было засунуть заготовки более 410 тонн и более 600 тонн и размерами более 30 метров длиной (ствол колонны). Да ни в какой. Это очевидно. А раз так, то колонну, так же очевидно, сделали вручную. О чем и речь. Простой пример, простая логика. Сообственно это даже не логика - это реальный факт. И этот факт без всяких вариантов моментально превращает все "теории" г. Склярова в плохие и глупые фантазии.

Дополнительные примеры ручной обработки камня

1. Исаакиевский собор. Колонны. 48 больших колонн.
масса в чистом виде 115 тонн. Идеальная форма, полировка. Ручная работа.

Статья о строительстве Исаакиевского собора

Колоннада Исаакиевского собора


Вот как их вырубали в карьере. Все в ручную.


2. Воронцовский дворец в Алупке. 1830-1840гг. Изготовлен в ручную бригадами русских крепостных каменерезов из диабаза - камня в ДВА раза тверже гранита. Большое количество каменной резьбы.





Так что могут люди вручную все это делать. И тому примером и Александровская колонна и многие другие примеры. Это факт и от некуда не убежишь, г. Скляров. И этот факт глупо отрицать или оспаривать. И начинать вам надо было именно с таких вот фактов ручной обработки, а уж потом ездить в свои экскурсии в режиме "голопом по европам".

Ответы на возможные возражения

1. Возражение:
Все это ерунда т.к. нельзя сравнивать технологии начала 19 века и технологии тех древних людей.

Ответ:
Это все пустые слова. Приведите конкретно те технологии начала 19 века, которые могли бы оказать наверняка невоспроизводмое древними людьми влияние на точность и качество изготовления Александровской колонны.
Инструменты из стали? Да хоть из алмаза. Не инструмент в данном случае задает точность и качество. Инструмент влияет тут только на производительность.

К слову надо заметить, что те инструменты, которые открыли эру станочной обработки камня, т.е. инструменты с режущей частью из твердых сплавов и алмазов, которые позволили резко увеличить производительность за счет увеличения оборотов и подачи, поялвились только в 20 веке. А это означает, что все, даже хоть как то механизированные водяными колесами и паровыми машинами, методы обработки камня до этого момента имели всю тот же принцип обработки, что и во времена каменного века.

Что бы было более понятен этот момент, тут можно привести простой и всем понятный пример из истории создания книг. Пока не был изобретен печатный станок все книги писали от руки. И это делали одинаково и египтяне, и греки, и римляне, и уже вполне развитые европейцы вплоть до 15 века. Т.е. революцию и переход на новую технлогию в этом деле сделал печатный станок. В деле же обрабтки камня аналогичную революцию и переход сделали алмазные и твердосплавные инструменты в 20 веке. А до этого все обстяло так же как и в случае с книгами.

2. Возражение:
А как быть тогда с различными непонятными следами обработки, которые не похожи на следы ручной обработки?

Ответ.
Вы у меня спрашиваете? Так я тоже не знаю. А что бы узнать навернияка, надо на это, возможно, всю жизнь потратить. Изучить досконально все методы и приемы ручной обработки во всех цивилизациях. Стать в этом вопросе професионалом мирового уровня. Самым профессионаьным профессионалом из всех. Пофессионало м не толлко по теории, но и по практике. И если ничего хотя бы приблизительного не обнаружиться, тогда самому долго и упорно ставить эксперименты и придумывать различные новые способы ручной обработки, придумывать различные приспособления доступные к исполнению древними людьми, пробовать их. И снова придумывать и снова пробовать. И снова. и снова. Всю жизнь. И если у вас в итоге к концу жизни ничего не получиться, то вы будете в праве только сделать один единственый вывод, что у вас лично, ничего не вышло. И не более того. Вот так поступают настоящие исследователи и ученые. А теперь сравните это с деятельностью г. Склярова. ...........................

3. Возражение
Нельзя сравнивать единичное изделие в виде этой колонны и массовое производство у древних.

Ответ
Количество изделий не имеет никакого отношения к возможности сделать изделие. Количество - это только вопрос необходимости, желания и ресурсов. Нужно былобы тысчу таких колонн - сделали бы тысчу. Кто же виноват, что была нужна всего одна?
Мы же рассматриваем тут совсем другой вопрос - вопрос возможности получить такую точность и качество ручным способом. Скляров утверждает что нельзя и на этом строит ВСЮ пирамиду своих фантазий. Я же утверждаю что можно, и привожу вам пример такой ручной работы. Которая, кстати, значительно превосходит качеством и точностью все, что показывал вам Скляров. Хотя это тоже все таже ручная обработка. И, что характерно, без всяких супертехнологий.

ВОПРОС №2

1. Утверждение г. Склярова

г. Скляров в своих фильмах утверждает, что кладка БЕЗ раствора значительно более прогрессивный метод сооружения зданий из камня, нежели кладка НА растворе. На этом утверждении строиться большинство его фантазий, т.е. это основа этих фантазий. В качестве аргумента он демонстрирует соседствующие кладки, выполненые тем и другим методом. И действиетельно, эти первые робкие попытки сделать кладку на растворе выглядят значительно менее презентабельно, нежели образцы кладки без раствора. Что, естествено и производит неизгладимое впечатление на неискушеного в этих вопросах зрителя.

2. Сообственно сам вопрос.

Любой более прогрессивный метод подразумевает под собой помимо всего прочего (рациональость, скорость изготовления, стоимость и т.п.) еще и возможность делать этим методом то, что менее прогрессивным методом вообще сделать нельзя. Это очевидно.
а)
В этой связи, г. Скляров, как это указанное выше ваше утверждение согласуется с тем, что методом кладки НА растворе, можно сделать такие сооружения, как готические храмы, а методом БЕЗ раствора их не сделать вовсе?

б) Как у вас оказалось, что очевидно менее рациональный, значительно более трудемкий и дорогостоящий, и главное - дающий несравненно меньше возможностей метод кладки БЕЗ раствора, вдруг стал более прогресивный чем метод кладки НА растворе, лишенный всех этих недостатков?

в) Почему вы сравниваете результат пика развития одного метода и самое начало развития другого метода? Это нечестно и это вводит в заблуждение ваших зрителей. Почему вы не сравнили оба метода на пике их развития? Вам это не выгодно? Или может быть вы просто не знали что можно сделать кладкой на растворе и чего нельзя сделать без раствора?

г)Если вы настаивает на том, что кладка БЕЗ раствора боле прогрессивный метод, чем кладка на растворе, то приведите пример сооружения, выполненного без раствора и имеющим рациональность и сложность конструкции, аналогичные готическим соборам. Без этого примера все ваши "теории", начиная с самого этого утвержедения о преимуществе кладки БЕЗ раствора и заканчивая всем что у вас из этого вытекло (т.е вообще всех ваших "теорий"), будут плохой и очень глупой фантазией.
Покажите хоть одно сооружение, сделанное без раствора и подобное вот этому (если кто вдруг не в курсе - на фото ниже все сделано из камня на растворе, в том числе и перекрытия и этому уже 800 лет)



Примечания к вопросу №2

1. Суть кладки на растворе помимо склеивания деталей в единый монолит заключается еще и в автоматической герметизации швов и автоматическом обеспечении макисмальной площади контакта сопрягаемых деталей, что является критичным для любой кладки. Как можно добиться герметичности и максимального контакта если нет раствора? Только притирать камни друг к другу Очевидно, что притирка камней друг к другу до состояния герметичности шва чрезвычайно трудоемкий процесс. Следствием этой трудоемкости является законное желание снижать до минимума процес обработки. А это можно сделать только за счет уменьшения площади обрабатываемых плоскостей. т.е. за счет уменьшения длины швов. А для этого просто нужно делать сами блоки как можно больше, тогда для той же площади стены нужно меньше этих швов. Что мы везде и имеем - везде блоки очень большие, что уже само по себе говорит о огромных сложностях с обработкой камня. Но очень большие блоки - это большие проблеммы с транспортировкой - замкнутый круг. Как ни крути - и так и так - сложно, долго и дорого.
А вот кладка НА растворе лишена всех этих проблем. Камень можно не обрабатывать, блоки могут быть маленькие, при этом автоматически обеспечивается то, чего добивались притиркой камней.

И еще один важный момент - кладка на растворе полностью ремонтнопригодна и для ремонта ничего особенного не требуется. Кладка же без раствора вообще не ремонтнопригодна, т.к. в случае ее частичного разрушения и утере притертых блоков восставновить такую кладку будет очень и очень сложно, а иногда и вообще невозможно без полной разборки сооружения и сборке его заново - вы просто не сможете всунуть вновь изготовленый блок вместо разбитого в его место без разборки всей конструкции.

2. Напомнили сейчас про еще один очень важный момент. Кладка НА растворе позволяет компенсировать неточностиизгтовления блоков при их монтаже. Блок на растворе, пока раствор еще не застыл, можно очень точно позиционировать по месту и для этого ничего лишнего не требуется. И самое главное - блок не нужно делать заново, если он оказался немного меньше - раствор компенсирует недостачу размера. А в случае если блок оказался немного больше, от него можно прямо на месте грубо отколоть ненужное не боясь при этом сделать его меньше, и не нужно обрабытывать поверхность после раскалывания, т.к. раствор опять же все это компенсирует

3. А самое главное - кладка НА растворе позволяет сооружать очень сложные пространственные конструкции, и, как следствие, получать очень рациональные сооружения в которых при минимуме материала получается максимум полезной площади и полезного объема, чего без раствора вообще не сделать. О чем, сообственно и речь.

Ответы на возможные возражения

1. Возражение

Но ведь кладки без раствора сохранились лучше чем кладки на растворе. Значит без раствора более качественно.

Ответ

а) Вы сравниваете пик развития одного метода и самое начало другого метода. А сравнивать надо пики развития обеих методов, что бы определить какой из них прогрессивнее. Т.е. лучшее из кладки без раствора и лучшее из кладки на растворе. Как мы видим, такое правильное сравнение не оставлет кладке без раствора абсолютно никаких шансов хотя бы только из-за невозможности сделать без раствора то, что можно сделать с раствором.

б)То, что кладка без раствора может простять дольше чем кладка на растворе справедлива только для некачесвенного раствора. Нормальный правильный раствор со временем только набирает прочность и в итоге зачастую эта прочнсть даже превышает прочность материала самих блоков.

Но на самом деле даже это не столь важно. А важно тут только то, что люди обычно строят что бы пользоваться этим сразу. И желают как можно быстрее начать этим пользоваться и при этом не сильно много за это платить. Что бы ы сами выбрали - дом, построеный за год, за сумму Х и с гаранитей лет на 300 или точно такой же по площади и прочности дом, построеный за 20 лет, за 100Х денег, но с гарантией на 5000 лет? Зачем вам гарантия в 5000 лет, если вы можете даже до конца строительства не дожить при таком раскладе?
Так что насчет долговечности дальше двух трех поколений вперед никто и не задумывается особенно. Что и совершено правильно, т.к. у далеких потомков могут быть уже совсем другие приоритеты и ваше "вечное" сооружение им просто будет не нужно. И так же очень важно, что кладка на растворе несравненно дешевле чем кладка без раствора, что дает возможность просто строить соружение заново много много раз, если это необходимо, и это все равно будет дешевле, чем вложиться один раз, но очень много.

....................................


2. Возражение
все это ерунда, т.к. кладку без раствора строителям было делать совсем не сложно. Они ведь подвешивали посредством левитации камни в воздухе один за другим и лазером резали сразу оба камня, таким образом получая сразу две точно сопрягаемые поверхности.

(кому то может показаться абсурдным, что в качестве аргумента вам приводят тот самый вывод, который получился у вашего аппонента в результате его ошибочных умозаключений и о ошибочности которых и идет речь, однако г. Скляров, вопреки элементарному здравому смыслу, привел именно такой аргумент)

Ответ

Не будем вдаваться в детали абсурдности использования этого аргумента в качестве возражения. Для простоты посчитаем что пускай так и есть - подвешивали левитацией и резали лазером. Но от этого то все равно такой кладкой готический собор не сделаешь, а значит она все равно менее прогрессивная нежели кладка на растворе.


З.Ы. Вот эти два простейших вопроса (первый вопрос на ст.1 этой темы) с простейшей логикой, которые при этом, однако, являются фатальными для всех фантазий г. Склярова, т.к. стоят в самой основе всех его рассуждений. .............................
Господа сомневающиеся (к верующим в фантазии Склярова это не относиться), вы можете не доверять тому, что я тут написал, но кто вам мешает это все проверить самим. Я даже настоятельно советую вам все это проверить самим. Ведь начав проверять, вы, так или иначе узнаете много нового по данной тематике, и если у вас есть голова на плечах в итоге сможете уже самостоятельно анализировать и фильтровать фантазии г. Склярова ........................

Фрагмент очень интересной книжки, относящийся не только к ВАВИЛОНСКОМУ рабству(!!!).
Очень хорошая иллюстрация образца 1974 года к разнице между наукой и школьной ПОВЕРХНОСТНОЙ СХЕМОЙ, на которую ("так нас же так учили, обманывали, вот нас и тянет к альтернативе") ссылаются.

А ещё - блестящий пример, как в условиях 1974 же года вывернуться из-под Маркса с помощью... Ленина.

...Ещё и не так раскорячишься...(с)Особенности национальной охоты.

М.А.Дандамаев
РАБСТВО В ВАВИЛОНИИ VII-iV вв.до н.э.
«НАУКА», Москва 1974

Глава I ЧАСТНОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЕ РАБСТВО

Понятие «рабство»

Что такое рабство? Какими признаками можно охарактеризовать положение раба? На первый взгляд эти вопросы могут показаться совершенно тривиальными, однако у исследователей (в том числе и советских) мы находим нередко самые различные ответы. Объясняется это следующими причинами. Институт рабства возник в конце IV тысячелетия до н. э., но еще в первой половине прошлого столетия в южноамериканских штатах производство в значительной степени было основано на рабском труде; да и в настоящее время в некоторых странах рабство существует в своей прямой форме. Совершенно естественно, что в различных странах в зависимости от конкретных исторических условий рабство развивалось неодинаковыми путями, да и в одной и той же стране формы его менялись. Кроме того, в одном и том же обществе, в один и тот же исторический период фактическое положение рабов сильно варьировало; одна часть рабов подвергалась жестоким формам эксплуатации, а другая находилась в сравнительно хороших условиях.
Давая определение раба, историки часто настолько расходятся между собой, что обычно считают необходимым сообщить читателю, кого они имеют в виду под рабами. В течение последних двух десятилетий западные исследователи античного рабства стали все чаще обращаться к «восточному» рабству, видя в нем нечто совершенно отличное от греко-римского рабства в пору его расцвета. Прежде чем перейти к рассмотрению этих взглядов, целесообразно будет ознакомиться с высказываниями востоковедов, работы которых натолкнули специалистов по античности на противопоставление «восточного» и античного рабства.
По мнению Мендельсона [192, стр. 122], раб обычно был той же «расы», цвета кожи, религии и того же языка, что и его хозяин. Огромное число рабов прежде были свободными. Ближневосточная система рабства отличалась от римской и американской систем, так как: 1) на Ближнем Востоке рабство было главным образом результатом нищеты; 2) кроме того, раб жил и работал бок о бок с хозяином. Поэтому переход от свободного состояния в рабское и наоборот был обычным явлением: человек мог быть продан в рабство, а на другой день освобожден и вследствие этого терял всякую связь со своим бывшим хозяином.
Драйвер и Майлз [94, т. I, стр. 223] полагают, что концепция рабства, которой придерживались римские юристы и которая сохранилась до наших дней, была совершенно чужда вавилонским и библейским законам и поэтому нельзя допускать, чтобы привычные нам представления оказывали влияние при рассмотрении положения рабов в Вавилонии. По мнению этих авторов, в отличие от римского общества периода завоевательных войн в Вавилонии раб не считался вещью, а сохранял личность, имел семью, и хозяин не имел по отношению к нему права жизни и смерти.
Согласно Эйлерсу [ИЗ, стр. 12—13, 91], высокопоставленные чиновники в Ахеменидской державе имели власть над жизнью и смерью подчиненных им жителей. Например, по отношению к сатрапу все подданные его области считались рабами, а сам сатрап, в свою очередь, считался рабом царя.
Развивая эти взгляды Эйлерса, Кардашиа [68, стр. 12—14] пишет, что на Востоке люди не создали юридической концепции о рабе и восточный хозяин (будь то семит или ариец) имел над своими подвластными абсолютное право жизни и смерти. На Востоке раб был личностью во все периоды, в том числе и во время I вавилонской династии, в касситскую, нововавилонскую и ахеменидскую эпохи, а в новоассирийское время раб мог владеть землей, другими рабами и т. д. Иранское общество было иерархическим и на каждой ступени подчинения нижестоящее по служебной лестнице лицо считалось рабом вышестоящего. По мнению Кардашиа, только по римской логике раб, поскольку он рассматривался как вещь, не мог быть юридической личностью. Поэтому понятие ardu («раб») охватывает как богатого и могущественного «вассала» какого-либо вельможи, так и «пролетария», занимавшегося рабским трудом.
Известный специалист по древней Греции Финли [127, стр. 248—249] считает, что в отношении древневосточного рабства обычный подход, согласно которому раб не имеет свободы и личных прав, ошибочен. По его мнению, в странах древнего Востока и в ранние периоды истории Греции и Рима одно состояние незаметно переходило в другое, и поэтому бесполезно спрашивать, где провести линию раздела между свободным и рабом. Для Греции и Рима удобно традиционное разделение на рабов и свободных, но, чтобы попытаться понять рабство в других странах, надо избавиться от привычки противопоставлять тех и других. Далее Финли пишет [там же, стр. 236—237], что в отличие от греков времени Перикла и римлян времени Цицерона для большей части человечества «свобода» — понятие, которое не имело значения (например, продолжает он, в Китае не было даже слова для обозначения «свободы»). И после появления понятий «рабство» и «свобода» осталось много социальных групп, которые нельзя назвать свободными или рабами и состояние которых было промежуточным между теми и другими.
Уэстерман [307, стр. 43, 45] отмечает, что в восточных языках не было даже точных терминов для рабов, и при этом ссылается на библейский термин cbd, которым обозначаются как настоящие рабы, так и зависимые лица или слуги царя.
Как известно, до конца 20-х годов XX в. советские востоковеды считали, что для всей пятитысячелетней истории Востока было характерно господство феодализма. В 1931—1934 гг. в Ленинграде было проведено несколько дискуссий о социально-экономических отношениях на древнем Востоке.
В. В. Струве в своем докладе на дискуссии 1934 г., ссылаясь на высказывания К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, доказывал, что древневосточные общества были рабовладельческими. После продолжительной полемики эта концепция стала господствующей в советской науке, и казалось, что социально-экономическая структура стран древнего Востока не представляет больше загадки. В 1940 г. в редакционной статье журнала «Вестник древней истории», посвященной публикации работы К. Маркса «Формы, предшествующие капиталистическому производству», утверждалось, что «раз навсегда кладется конец попыткам некоторых историков усмотреть у Маркса особую „азиатскую" общественно-экономическую формацию» [ВДИ, 1940, №1, стр. 3].
Но, несмотря на это категорическое утверждение, скрытая полемика не прекращалась в течение двух с лишним десятилетий. Например, А. И. Тюменев, внешне приняв разработанную В. В. Струве теорию о рабовладельческом способе производства на древнем Востоке, по существу оставался сторонником азиатского • способа производства, охарактеризованного Марксом как поголовное рабство. По мнению А. И. Тюменев а, хотя подданные в древневосточных странах были свободными людьми и вовсе не являлись рабами в античном смысле, они находились в порабощении у «деспота».
Как известно, в 1964 г. в нескольких странах возобновилась открытая дискуссия о характере общественной формации на древнем Востоке. Дискуссию эту начали почти одновременно французские, итальянские, венгерские, советские и чешские историки-марксисты. Многие из принявших участие в обсуждении этого вопроса полагали, что взгляды Маркса о характере древневосточных обществ были неправильно поняты или искажены и что, по мнению Маркса, для древнего Востока характерен не рабовладельческий, а азиатский способ производства [см.: К. Маркс, К критике политической экономии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, том. 13, стр. 7]. Одновременно на страницах советских научных журналов (например, «Вопросы истории») публиковались статьи, в которых с ссылками на основоположников марксизма-ленинизма доказывалось, что феодализм, а не рабство был столбовой дорогой развития древневосточных обществ [см., например: ВИ, 1966, № 5, стр. 77-90; № 11, стр. 65-80].
Здесь невозможно остановиться подробно на итогах указанных дискуссий. Но необходимо отметить, что многие участники этих дискуссий подходили к характеристике социально-экономических отношений голословно, без предварительного исследования огромного материала архивов. Поэтому уместно будет вспомнить следующие слова В. И. Ленина: «Возможны, конечно, бесконечно разнообразные сочетания того или иного типа капиталистической эволюции, и только безнадежные педанты могли бы решать возникающие при этом своеобразные и сложные вопросы посредством одних только цитаток из того или иного отзыва Маркса про другую историческую эпоху» [В. И. Ленин, Развитие капитализма в России,— Полное собрание сочинений, т. 3, стр. 16].
Согласно принятому в советской науке определению, раб лишен средств производства, работает в силу внеэкономического принуждения и является вещью хозяина. Эти признаки подходят для характеристики положения античных рабов, но при исследовании древневосточных обществ часто пренебрегают последним из этих признаков, т. е. считают, что для отнесения к рабам не обязательно быть вещью, если только имеется налицо отсутствие средств производства и внеэкономическое принуждение. Так, например, поступил В. В. Струве в своих фундаментальных трудах по исследованию шумерского общества, считая гуруш рабами, и подобным же образом он отнес к рабам поденщиков в эллинистическом Египте. Однако такой подход, по существу расширивший и преобразовавший определение раба, вызвал возражения со стороны многих исследователей. И. М. Дьяконов и А. И. Тюменев видели в гуруш юридически свободных работников, а Гельб [134, стр. 7] считает их «полусвободными людьми» (semi-free people). По мнению К. К. Зельина, нет оснований считать рабами также поденщиков в Египте эллинистического времени [17, стр. 37—38]. Такое же мнение многократно высказывал в устной форме и Ю. Я. Пе-репелкин.
Среди многочисленных исследований советских историков, посвященных проблемам рабства, в методологическом и методическом отношениях особенно ценным является, как нам представляется, теоретический очерк К. К. Зельина, посвященный морфологическим признакам рабства. Поэтому здесь уместно будет остановиться на основных выводах, вытекающих из этого исследования.
Автор отмечает, что для древности характерно «необыкновенное обилие и разнообразие форм социально-экономических отношений» и рабство было только одной из форм личной зависимости и внеэкономического принуждения [17, стр. 6—7, 23]. «В древности раб мог оказаться в иных случаях в таких же или даже еще лучших условиях, чем свободный 1. И наоборот: человек мог быть юридически свободным и в то же время находиться в тяжелой зависимости, подвергаться принуждению и угнетению» [17, стр. 231. «Зависимый человек мог находиться в полном порабощении у... господина (индивидуального или коллективного), к нему могли быть применены все средства физического принуждения, но при этом он мог и не быть рабом...» [17, стр. 43]. «Зависимость может быть постоянной, передающейся из поколения в поколение, традиционной, или же носить временный характер» [17, стр. 43]. Автор отмечает, что некоторыми историками «рабы в юридическом смысле механически объединяются с людьми свободными, но лишенными средств производства и подвергающимися принуждению, хотя содержание этих двух понятий разное» [17, стр. 28]. По мнению К. К. Зельина, «то определение раба, которое встречается в советской историографии: раб — человек, лишенный средств производства и подвергающийся внеэкономическому принуждению,— неправильно, поскольку раб обладал нередко средствами производства, а человек, положение которого характеризуется признаками, указанными в приведенном определении, мог быть совсем не рабом» [17, стр. 61]. Далее автор поясняет, что под рабами он имеет в виду «людей, принадлежащих к сословию рабов, т. е. признаваемых таковыми действующим правом, являющихся собственностью других людей, коллективов или даже „божества", но не обязательно товаром, не обязательно лишенных средств производства или даже правоспособности, не обязательно жесточайшим образом угнетаемых» [17, стр. 29].
Среди рабов автор выделяет в особую группу рабов в античном смысле как людей, признаваемых законом рабами, лишенных средств производства и подвергающихся внеэкономическому принуждению [17, стр. 26—27].
В той части своего труда, где он исследует общество эллинистического Египта, автор приходит к следующим выводам: «Раб обладает известной (ограниченной) правоспособностью; являясь чужой собственностью, он в то же время не только объект, но и субъект права; он может вчинять иск свободному, владеть движимым имуществом, совершать различного рода сделки для своего владельца, вступать в брак со свободной женщиной, принадлежать к одному из многочисленных союзов... Как и свободных, рабов привлекают к литургиям» [17, стр. 67]. «Рабы — лишь одна из многочисленных категорий зависимого населения, притом находившаяся не в самом тяжелом положении» [17, стр. 117].
Нам представляется, что в приведенных цитатах из труда К. К. Зельина совершенно правильно отражено положение рабов, и мы еще вернемся к основным выводам автора. Но сначала необходимо рассмотреть применительно к Вавилонии I тысячелетия высказывания тех исследователей (советских и западных), которые полагают, что на древнем Востоке в отличие от античного общества существовало поголовное порабощение и поэтому там не было класса (или сословия) свободных. Это положение верно только в том смысле, что в большинстве стран древнего Востока, в том числе и в Вавилонии, подданные считались рабами царя (подобно этому и сами цари считались рабами богов). Так, например, в XVIII в. до н. э. Хаммурапи мог назвать своим рабом любого гражданина государствам через тысячу с лишним лет после этого при Ахеменидах и самые высокопоставленные чиновники считались рабами царя. В Бехистунской надписи Дарий называет своими рабами сатрапов Дадаршиша, Вивану и т. д. По утверждению Геродота [VII, 135], персы не могут ценить свободу, так как они не знают, что это такое. Геродот продолжает, что все подданные персидского царя, за исключением Отаны, являются царскими рабами. Согласно Ксенофонту [Anab. II, 5, 38], даже Кир Младший, родной брат царя Артаксеркса II, считался рабом последнего, а Плутарх [Ages. 12] называет рабом и сатрапа Фарнабаза.
Если смотреть на древний Восток глазами греков и римлян, то можно согласиться с мнением о существовании там поголовного рабства. Однако такой подход мало что дает для понимания социальной структуры общества. Хаммурапи или Дарий могли считать любого подданного своим рабом, но если отвлечься от того факта, что на древнем Востоке социальная терминология (в отличие, скажем, от Афин V в.) оставалась нечеткой и неразработанной, фактически царские подданные в действительности не являлись рабами, а наоборот, в сборниках законов противопоставлялись последним и в экономическом отношении во II—I тысячелетиях вовсе не выполняли рабских работ в хозяйствах царя, храмов или у высокопоставленных чиновников. Подданные привлекались к выполнению государственных и общинных 'повинностей (строительство и ремонт ирригационных сооружений, дорог и т. д.), но эти повинности отнюдь не носили характера рабских, поскольку именно свободные и только они (в том числе государственные и храмовые чиновники, писцы и т. д.) привлекались к ним, а отнюдь не рабы. Кроме того, общинные повинности существовали и в античных государствах, поэтому такие повинности не следует считать ни специфически «восточными», ни особой формой зависимого труда.
Как бы проблема социальных классов Вавилонии ни была сложна для нашего понимания, по крайней мере для II и I тысячелетий можно выделить, в частности, два сословия, а именно: полноправные свободные и рабы в античном смысле этого слова, которые совершенно четко противопоставлены друг другу в юридических памятниках. Полноправные свободные были членами общины и народного собрания и экономически независимы, имели определенные привилегии. Что же касается рабов, они ■— вещь хозяина и по отношению к последнему у них только обязанности, но никаких прав. Интересно отметить, что одним из способов для обозначения принадлежности раба в нововавилонских текстах, как отметил Унгнад, является глагол dagalu «смотреть» (т. е. тот, кто смотрит в лицо хозяину и ждет распоряжений [см.: SZ XLVI1I, 1928, стр. 578]). Если отвлечься от античного представления о свободе гражданина (все граждане равны между собой и обязаны подчиняться только законам), а также от экономической роли рабов в ведущих странах античного мира, то принципиального различия в положении античных и вавилонских рабов II и I тысячелетий, как нам кажется, невозможно установить, хотя в Вавилонии и не существовало представления о них как об instrumentum vocale.
Для исследования проблемы рабства в Вавилонии I тысячелетия имеются вполне надежные источники. Но даже исчерпывающее и убедительное исследование проблемы рабства в античном смысле не дает возможности понять механизм общества, его социально-экономическую структуру. В Вавилонии (в частности, в I тысячелетии) существовали социальные слои населения, которые не были полноправными гражданами и которые в зависимости от конкретных исторических условий либо были наделены средствами производства, либо же были лишены их. В производстве их труд имел большое значение, многие из этих групп работали в силу внеэкономического принуждения, но с точки зрения существовавших законов они не считались рабами. Независимо от того, были ли члены этих социальных групп прикреплены к земле, к индивидууму или коллективу собственников, они не являлись полной собственностью, вещью последнего, и их, например, нельзя было продавать. Нет необходимости доказывать, что этих людей мы не должны считать рабами.
Если легко ответить на вопрос, почему раб работал на своего господина и был его собственностью, то становишься в тупик перед вопросом: в силу каких социальных причин зависимые люди работали на других лиц? В этом отношении материал не укладывается в привычные термины «свободный» или «раб», а сами формы зависимости дифференцируются неотчетливо. Например, Ахемениды дарили своим приближенным земли вместе с населением, жившим на этих землях. Как следует в со циальном плане охарактеризовать положение и принудительный труд людей, работавших в селениях царицы Парисатиды в Вавилонии или в малоазийских поселениях, которые были подарены Фемистоклу? В результате каких экономических причин образовались социальные группы, близкие к рабам, но по сути не являющиеся рабами? Насколько нам известно, до сих пор применительно к Вавилонии на эти и аналогичные вопросы никто не дал убедительного ответа, основанного на детальном анализе источников. Правда, похожие проблемы существуют и для некоторых греческих государств периода античности, и специалисты до сих пор полемизируют относительно статуса илотов, пенестов и т. д.2, однако в последнем случае речь, скорее, идет о спорах терминологического характера или о первоначальных причинах образования групп зависимых людей, а характер их зависимости в общем ясен. Для Вавилонии же прежде всего необходимо выделить такие группы, установить сходство и различие в их статусе, роль в производстве и т. д.
К. К. Зельин совершенно прав, полагая, что нужно отказаться от отнесения зависимых людей к рабам. Принимая определение раба, данное К. К. Зельиным (раб — собственность другого лица, но не обязательно товар и не обязательно лишен средств производства), как безусловно верное в методологическом плане, мы считаем необходимым применительно к Вавилонии VII—IV вв. несколько сузить его. Поскольку не всегда, исходя из самих терминов (часть которых также требует предварительного исследования), ясно, являлись ли лица, обозначенные тем или иным термином, рабами или только зависимыми людьми, а в ряде случаев и слугами, необходимо выделить определенные критерии. В Вавилонии VII—IV вв. рабы наравне со скотом были основным видом движимого имущества, их часто продавали, дарили, обменивали на другое имущество и т. д. Если удается установить, что лица, обозначенные определенным словом, могли быть проданы, тогда само это слово принимается нами как термин для рабов. Другим критерием рабского статуса может служить клеймение, с помощью которого отличали людей, представляющих чью-то собственность, или лип, совершивших преступление (ответственность за них нес хозяин). Конечно, ввиду нечеткости в употреблении некоторых терминов иногда могут возникнуть трудности при определении статуса лиц, названных в текстах рабами, например, когда термин «раб царя» употребляется широко. Но в большинстве случаев по контексту все же удается установить, идет ли речь о действительном рабе или же просто о подчиненном лице.
Выше отмечалось, что, по мнению К. К. Зельина, рабы, вообще говоря, могли владеть средствами производства, но рабы в античном смысле были лишены их. Как мы увидим в соответствующих разделах данной монографии, вавилонские рабы могли владеть землей, домами, скотом, орудиями производства и т. д. Но у нас нет оснований считать это имущество собственностью самих рабов (хотя иногда de facto, по-видимому, так и было), а в ряде случаев даже удается доказать, что имущество раба принадлежало его хозяину. Поэтому имущество раба мы считаем пекулием, которым он пользовался прежде всего в интересах самого хозяина. При таком подходе (который, как нам кажется, методически правилен и не находится ни в каком противоречии с фактическим материалом) вавилонские рабы VII—IV вв. в отношении юридического статуса заметно не отличаются от античных. Рабы в Бавилонии были полной, ничем не ограниченной собственностью хозяина, и, по-видимому, в отличие от Афин V в. не было даже правового запрета убить своего раба. Среди вавилонских рабов были также богатые и влиятельные, но ведь такие рабы имелись и в развитых античных государствах (в том числе в Афинах и Риме). Поэтому нет оснований проводить какую-то резкую грань между античными и вавилонскими рабами. В первых трех главах мы рассмотрим данные источников о рабах в античном смысле (или, как иногда западные ученые называют их, chattel slaves), а в последней главе будет сделана попытка выяснить социальное положение промежуточных между рабами и свободными групп.
Статус раба, естественно, был наследственным, и для обозначения этого статуса в текстах применяется совершенно определенный термин, а именно ardutu («рабство»), который в отличие от некоторых конкретных терминов, имеющих и более широкое употребление, никогда не применяется по отношению к свободным. В начале настоящего раздела было приведено мнение Мендельсона о текучести состава рабов на Ближнем Востоке и легкости перехода из рабского состояния в свободное, и наоборот. Это мнение, которое не подтверждается документальным материалом, а, наоборот, находится в полном противоречии с ним, создало у многих востоковедов и в еще большей степени у античников глубоко ошибочное представление о «восточном» рабстве. О переходе из одного статуса в другой можно говорить (да и то лишь условно) только в тех случаях, когда речь идет о рабстве-должничестве, ограниченном во времени действовавшим законодательством. Во-первых, должника, лишь временно работающего на кредитора, вряд ли следует причислять к рабам. Во-вторых, в Вавилонии I тысячелетия, по-видимому, не было законов, ограничивающих рабство-должничество определенным сроком, да и само долговое рабство в это время не имело широкого распространения. А переход из одного сословия в другое в течение всей истории Вавилонии либо вовсе не допускался, либо же был настолько затруднен, что до сих пор неизвестен ни один конкретный пример подобного перехода. Правда, рабов можно было отпустить на свободу (однако, во всяком случае в I тысячелетии, такие случаи были немногочисленны), но вольноотпущенники, по всей вероятности, не могли добиться всех тех прав, которыми пользовались граждане. Поэтому нет никаких оснований полагать, что рабы могли легко стать и становились свободными.